Звонят колокола и звуком алым Заполнена свирепая Москва. Нет милости к юродивым и малым, Бродячим и не знающим родства. Струится строй за строем. Твари-двери Глотают всех - попарно и толпой. Сияет логотип на монгольфьере "Чувак, весна приходит ЗА ТОБОЙ!"
Но вся фишка в том, что сей Никола Джентиле ни в какой мафии уже не состоял и никаким авторитетом ни у кого не пользовался. Он был никто, бутлеггер в отставке, без «уважения» и связей, пустомеля, которого американцы выпотрошили и выдрессировали на полное послушание еще до войны. Да у Людмилы Зыкиной было больше возможностей участвовать в подпольных сицилийских делах и сходняках, чем у несчастной штатовской марионетки Никола Джентиле! В те годы, по всей Сицилии и в ее столице, в Палермо, шли жуткие войны между новыми и старыми кланами сицилийских «людей чести», но и тогда никто из них даже голову бы не повернул в сторону какого-то там занюханного прыща с американским клеймом на жопе… извини, Марина… не говоря уж о том, чтобы пальнуть в него или прислушаться всерьез к его бормотанию
Человек спешной рысцой бежит по тропе осеннего леса, очень стараясь двигаться быстрее и при этом не поскользнуться, не споткнуться: корневищ полно поперек горбатой тропы, и каждая в скользком инее. Молодой лунный месяц на угольно-черном безоблачном небосводе раздернут едва ли на четверть, свет от него скуден, слаб, немногим больше, чем от звезд, да и тот почти полностью оседает на хвоистых плечах древнего ельника, плотного, сплошь мшанистого, внутри себя угрюмого и мрачного, словно предсмертные мысли накануне казни, и почти столь же безысходного. Но человек бежит, торопится, он явно сохраняет надежду вырваться из этого леса и остаться в живых…
Как гаммельнский крысолов, наигрывая на дудочке соблазна, он уводит учеников в мертвецкую. Те строятся в колонну, и, ухмыляясь, поют наскоро сочиненные погребальные песни. Эйкинс подходит к прозекторскому столу и простирает руку над мертвым телом, говорит: встань и ходи. Ледяное, отечное тело, ещё мгновенье никому, даже себе не нужное, открывает глаза, делает первый, скрипучий вдох...
Таня, Таня, был ли мачо, Что ты плачешь, не усну? Мачо даже не рыбачил, Не закидывал блесну. Просто не было погодки, Просто не было тепла Для прерывистой проводки, Просто речка не текла
Борис Львович работает кузнецом. Он не может, не куя. А, когда куёт, всё может, особенно выпить-покурить, так что куёт он редко, только если штопор сломается. Как штопор выкует, откроет им всё, что нужно, выпьет, домой поедет и снова не может, не куя. А ковать-то уже нечем, да и откуда в милиции кузня? Он всегда почему-то, как штопор выкует, в милиции оказывается
Леонид жил в Москве, в Лондоне и по выходным в Ницце. Работал он хозяином нефти какого-то большого края, названия которого так и не научился выговаривать. Хозяином нефти Леонид стал случайно – пошёл в баню с одним большим человеком, а тому прямо туда позвонили, так, мол, и так, нефть нашли, а чья она, непонятно. Кому отдавать? А в парилке, кроме Леонида, никого. И в предбаннике никого. В комнате отдыха, правда, две массажистки дежурили, но им и так хорошо заплатили, к тому же они иностранки были, из Украины. Большой человек посмотрел на Леонида, выпил и отдал ему эту нефть
Путин побывал на Байкале, пометил рыбку, посетил оптико-электронный колледж, съездил в музей археологии и в обсерваторию, поговорил со студентами, встретился с тренером по дзюдо и с космонавтами, но кризис не закончился. Тогда он поздравил работников ЖКХ с их праздником, вручил кому-то ордена, проверил олимпийские стройки, покатался на ракетном крейсере, сфотографировался со школьниками, пообщался с учителями и врачами, пообещал увеличить им зарплату… Не помогло
Грел, грел его грешную душу билет c открытой датой на самолет в Женеву, купленный им сразу же по прибытии в город N. И еще миллион долларов, оттянутых в городе. И этот миллион и еще триста тысяч, оставшиеся после московских афер, уже ждали его в Швейцарии. До ближайшего аэропорта, откуда летят самолеты в Женеву, на его машине три часа пути. Поддать надо газу.
И какой же русский не любит быстрой езды! Лети птица-тройка, то есть машина с хорошим мотором, на хорошем бензине. Эх, жаль, придется в аэропорту бросить!
Вместе с тобою из дома исчезли метеосводки, Скомкался распорядок дня, закончился лёд В морозильнике, и одна за другой пропали твои черты, Твоя привычка говорить на повышенных интонациях, Твоя манера скрещивать пальцы…
Добежав до Эльбы, идейные борцы с коммунизмом обнаружили перед собой практически непреодолимую преграду – небольшой отряд немцев, которому приказали стоять насмерть у заминированного моста через реку и никого не пускать. Власовцев особенно. Как уже было сказано выше, генерал Буняченко был не только идейным противником коммунизма, но и таким же идейным противником нацизма. Но в драку с немцами лезть было западло даже накануне их полного военного поражения. Поэтому была применена военная хитрость. Под предлогом “пропустить на ту сторону хотя бы медсанбат с ранеными”, немцев попросили открыть проход, через который и двинулась драпать вся дивизия. Немцы от такой наглости выпали в осадок и пропустили.
Днем же атаки повторялись 2, 3, 5 раз с одним и тем же итогом - грамотно поставленная система ружейно-пулеметного и артиллерийского(включая минометный) огня останавливает все эти "волны" очень быстро. То же самое с применением танков все равно не работало - уцелевшие после артподготовки огневые точки и артиллерия отсекали пехоту и танки, если не попадали под огонь противотанковых пушек, могли очень долго кататься по позициям противника без особых результатов, если пехота не приходила на помощь. В случае же, если у противника были хотя бы зачатки системы противотанковой обороны, всё было ещё более прискорбно.
мое детство прошло у бабушки с дедушкой. А дедушка в юности ушел на войну и вернулся без ноги. И без ноги вернулась с войны бабушкина сестра, которая, не закончив школу, пошла на фельдшерские курсы и уехала на фронт. А там, уже после ранения, в госпитале, встретила молоденького морячка - без обеих ног - и, демобилизовавшись, забрала его с собой домой. Так что поколение моих дедушек-бабушек войной было сильно покалечено. В общем, мне иногда кажется, что я родом из того времени...
В связи с образом Логгина приходит на память, что большинство наших школьников мечтает пойти в чиновники. В этом уязвленном характере, мелко, но безжалостно мстительном и прагматичном, угадан герой нашего времени, угадана глубокая и препротивная тенденция нашего бытия.
А вот Феодосьюшка, честно скажу, — подкачала. Хоть и мотает ее судьбина из терема в нору, с паперти на костер, все эти пертурбации имеют характер чистого экшна, психологически не осмыслены.
Да, психологизма здесь Колядиной явно не достает, и она добирает наворотами сюжета и языка, и чистой, от себя уже, лирикой
Творцам нового историко-патриотического мифа о ВОВ никак не удается сопрячь две взаимоисключающие (и обе субъективные) точки зрения на то время: ностальгически-имперскую и диссидентски-перестроечную. Быть может, иные из них всерьез полагают, что это противоречие снимается религией, мистикой, разговорами о духе родной истории и родимой земли.
Вопрос о социальной справедливости, об исторической ответственности «элиты», о состоятельности ТАКОГО от века повторяющегося устройства на Руси, что провозглашает жертвенность и покорность основными духовными ценностями народа, — этот вопрос даже не ставится. Но без него серьезного разговора об опыте ВОВ и всего 20 века ведь не получится
«Реальные пацаны» — намного реальней по сути. Здесь теплее посыл, любовнее (заинтересованнее) отношение творцов сериала к своим героям. И вообще они намного правдоподобнее. Авторы проекта рекламировали свое детище как «признание в любви к родному городу (Перми)». При всей «смехорылости» есть в сериале что-то тонко ностальгическое, ведь и актеры снимались в собственной одежде, которую носили лет семь назад. Сейчас-то они другие, они давно уж не пацаны из спальных районов и пригородов, и социальный опыт их иной. Они не лохи и не лузеры, они по жизни винеры, и молодой телезритель, зная это, радуется за них. (И о себе-винере тоже мечтает, естественно)
Воссоздав исторически достоверный цвет костюмов во время коронации Екатерины, авторы микшировали суть события. Зато по-киношному поднапустили чернухи в деле Виллема Монса — тайного любовника свежеиспеченной императрицы. Не было там никаких адских пыток, не было публичного унижения Виллема. Мужчины вели себя по-джентльменски: Монса обвинили не в адюльтере с царицей, а только во взяточничестве. И Монс ни разу Екатерину на допросе не упомянул
Все это настолько смешно и глупо, что и говорить об этом не стоит. А вот о чем стоит – так о реальной удаче. Она — во второй части сериала, посвященной любви Достоевского и Сниткиной, его второй жены. Здесь и актеры играют куда свободней, правдоподобней рисуют характеры, здесь и операторская работа значительно интересней. А главное — тут затронута очень созвучная нашему времени тема: тема денег, обогащения. Скучно слушать проповеди Достоевского-Миронова о народе и православии. Но когда он запускает чуть не по локти руки в карманы, набитые выигранным в рулетку золотом — это впечатляет! Вот где органика образа достигает своего апогея!
Будучи противным «скЭптиком», я склонен согласиться с Чеховым: революции не было и не будет еще лет сто — такой революции, которая бы не флаги-вывески поменяла вместе с элитами, а весь замес нашей российской жизни. И как тут не вспомнить «Голубое сало» В. Сорокина, портрет там А. Платонова и пародию на него! Портрет слишком едок и жесток. А вот пародия вышла неудачненькой по форме, но злой и меткой по существу!
Мгновение Океана (Поэзия Артема Тасалова). Предисловие к книге
Плоть, реальность в стихотворениях Артема Тасалова никогда не отделяется от себя самой, ощущаемой, угасающей, прощающейся, но еще живой. Она не есть символ нездешнего, но скорее - обещание иной встречи. В этой ипостаси - стиль, близкий символистам, парадоксально превращается почти в свою противоположность - не реальность, как символ Нездешнего, но - присутствие Нездешнего, как обретение вещами своей истинной природы и смысла. Это подобно вкусу прощального поцелуя в виду ожидающего поезда, или ощущению позднего осеннего моросящего и уже зябкого дождя.
Но мы не почувствуем первые признаки смерти,
Мы будем смеяться безумному миру в лицо,
Как старые дети, как старые мертвые дети,
Усталые формы, залитые серым свинцом.
Мы грубые люди, мы будем стонать и скандалить
Пред ангелом смерти, капризов своих не стыдясь.
Печальные звери, мы зубы сумеем оскалить
Навстречу любви, давно с ней порвавшие связь.
Иногда, примерно раз в полгода, они приходили всем коллективом: восемь девушек и два менеджера (скажем так), и это всегда было праздником в «Касбе». Нарядные, весёлые, богатые («Касба»-то была очень дорогим рестораном!), они всегда поражали меня: это был сплочённый, дружный коллектив, причём вместе с парнями! Ни о каком принуждении, ни о каких ссорах или обидах не могло быть и речи – это было видно сразу!
Самый молодой из нас слишком неопытен. Он разряжается истошным криком, когда неловким движением дубинки милиционер с почти детским лицом выбивает ему зуб. Опыт – великая вещь; она помогает сохранять спокойствие в самых ужасных ситуациях, потому что ты знаешь, что может быть ещё хуже.
Мы молчим. Так приказал лидер. Будто глухонемые партизаны в тылу врага
упасть прямо на голову в любой момент. С него свисает провод с тусклой электрической лампочкой без абажура. За грязным, тщательно засиженным мухами, окном видна застекленная лоджия, с которой можно нередко видеть, как какие-то невнятные человекообразные существа трахаются, блюют или справляют нужды около каменного забора, иногда прямо под фонарем, поставленным в незапамятные времена. Свет от него по ночам заливает комнату мертвенным бледным светом, а луна, отражаясь в зеркале напротив кровати почти всю вторую половину ночи, безразлично наблюдает за тем, что происходит внутри. Извини, тут не прибрано, ну, да это ведь не важно, правда? Не так уж часто тут бывает кто-то кроме меня. Ты не очень удивлена? Ну, извини, меня все устраивает. Как тебе заборчик? Располагайся, располагайся… Правда ведь, тут спокойно?
У меня к тебе, знаешь, как же это сказать получше… У меня история к тебе, а скорее случай. У меня к тебе назревал роман в начале, но потом Меня вычеркнули из списка, обломали. У меня с тобой, не соврать бы только, Было много любви, но мало толку
Добро пожаловать на выставку, перед вами сам творец Обратите внимание на закуску и выпивку, но это под конец а в начале к вашему вниманию его работы, абстракции Художник измождён находится в полной прострации Психически неуравновешен, но подумайте сами кто из них не того Он к нашей радости небезуспешен вот посмотрите его окружают богатые дамы в манто
Сознайся, парень, ты умеешь завязывать галстук? Ну, галстук, парень, обычный галстук. Смотри, ты завязываешь галстук, и красив, парень, чертовски красив. Ты неотразим, парень со своим галстуком, со своим чертовски красивым галстуком. Галстуком, таким галстуком, ядерно-синим в полоску, обычную черную полоску. Но он синий, парень, твой галстук синий, реально такой он синий, в такую черную узкую полоску
- Я уже слышал подобную байку, – говорю ему без всякого интереса к его рассказу. Но он говорит, что это плагиат. Он так и сказал: плагиат. – Мне многие любят подражать. Но я, – говорит, – о другом. Она мне, представьте, действительно позвонила. «Коля, говорит, здесь очень хорошо. Бросай все земные твои дела и умирай скорее. – Как умирай, – говорю ей, – Мария. А заводы, спрашиваю, на кого я оставлю? Дом каменный двухэтажный и дачу? – На нашего сына Сереженьку, Коль, оставь все. И вдруг говорит он Сергею: -Ты согласен, сынок, если я тебе все оставлю? – А Сергей, он почему-то этому даже не удивился. Он эти его слова принял как должное. Говорит: – само собой разумеется: на кого же ты, отец, еще оставишь? У тебя же нет ни одного наследника, кроме меня
Почти вконец отчаявшись, Трупиков наткнулся на гадалку Ефросинью. Та до карьеры экстрасенса звалась Марфой Рвачевой, работала на рыбоконсервном заводе, любила портвейн и плешивых мужиков. Решив стать гадалкой, она подчитала книг, создала интерьер и зажила новой оккультной жизнью. Ефросинья повертела свой магический шар, купленный на распродаже под Харьковом, почитала давеча сочинённую молитву и объявила, что Трупиков есть форменный дьявол. Тут потомственная гадалка перекрестилась и неожиданно, в первый раз за свою недолгую, но плодотворную карьеру, почувствовала странные вибрации, охватившие помещение. Такой ход дел до смерти напугал Ефросинью; она выгнала Трупикова вон, заперла лавку и уехала лечить свой магический дар в Кисловодск
Даниил Андреев – свой среди чужих, чужой среди своих
У Андреева борьба Добра и зла, с конечной, окончательной победой Добра, лежит в самом основании его мистической концепции. Причем природа зла, планетарный размах сил зла и непрерывная борьба с силами Света (в том числе и в душе человека) прописаны даже ярче и четче, чем это принято в ортодоксальной системе христианства. Андреев доводит эту систему до логического конца. Неизбежность поражения сил зла в этой борьбе – центральная, глубинная тема и «Розы Мира», и всего творчества поэта. Борьба сил Света и тьмы пронизывает всю многомерную систему миров, пронизывает человеческую историю, историю России.
Психологический генезис индивидуальной и социальной этики
Неуверенность. Все, наверное, помнят роман И.А. Гончарова «Обломов». Обычное положение главного героя – лежачее, хотя он вполне здоров. Культивируемая с раннего детства привычка бездействовать зафиксировалась и стала нормой жизни. Отсутствие навыков активно, деятельно познавать окружающий мир стало причиной неуверенности в себе. Только в мечтах он представляет себя то капитаном, то общественным деятелем. Возврат же «на землю» демонстрирует безжалостную реальность серого, никчемного прозябания. Кажущаяся невозможность что-либо изменить самостоятельно порождает лишь жалость к себе (самосострадание).