Тополь-призрак, что там ни говори: как ушел он с грустного фотоснимка и куда - не ведают пустыри и пылинок неудержимых дымка. Лето, осень - всё это чепуха, но весна нам зубы заговорила: лишь тряхнула буклями парика, и кому - рутина, кому - могила
Никогда не поймёшь, что тебе набормотано свыше. Дон Кихот испарился. Ты сам по себе, Санчо Панса. Назовём это счастьем, покуда живые и дышим, заполняя собою безмерно чужое пространство.
Четыре года слово «без» Уже не более чем слово. Октябрь закончился. С небес Дождь моросит. Ни в полшестого, Ни в шесть за краем той войны Мы повстречаться не должны.
«Неужели не помнишь? У бабушки в доме... Гора, освещённая солнцем..., лодка под дождём..., лыжник в зимнем лесу..., не помнишь? Я тогда спросил у бабушки, кто их нарисовал, бабушка сказала — мама нарисовала, но ведь это неправда, ты никогда в жизни не рисовала.» Мама закрывает альбом. «У бабушки был рассеяный склероз», — отвечает мама
Вот, к примеру, помнила Соня, как «хватали» людей «за золото и валюту». Кто-то, чтоб ему «ни дна ни покрышки», донёс, что у Аарона Штейна есть золото. Пришли к Аарону. Всё перерыли. Но вместо золота забрали самого Аарона. Забрали и повели. Впереди шёл Аарон, за ним шёл серый человек и толкал Аарона в спину прикладом винтовки
и смех и грех и боже сохрани и утекает время незаметно но я живу средь этой вот фигни спасибо господи за то что дал мне место так получилось больше не страшусь вокруг пустыня это и прикольно а если вдруг мне почему-то больно я у тебя прощенья попрошу
я к тебе тыбыдым тыбыдым ты асисяй асисяй остается табачный дым и остывающий чай остается святая брет чтоб тебе папа хэм вот надену грешный берет и растварюсь совсем
много думал об этом, Соломон, но не решаюсь навязать народу столь сложную веру. Единобожие и соблюдение множества правил взаимоотношений между Богом и людьми, между властью и людьми, людей между собой - все проще объяснить множеством богов и их волей, а вот предоставить человеку остаться наедине с Единым Богом и своей совестью… Мало кто это выдержит
Надя явилась в длинном сером халате, заляпанном кашей, говорила хриплым, чудовищным басом, несла сексуальный бред: Басаев в другом отделении, она его видела через решетку, но он ей сказал, что «ему пока не нужно»… То есть, она и с Басаевым, и с врачом, и с санитарами, которые ее сюда везли, — и смотрела на меня с жадным, но почти равнодушным ликованием валькирии, пролетающей над армиями мужчин покоренных, взыскующих
Словно вампир, он пролетал по этим местам, мимо кустов, за которыми возились, хлюпали и стенали, мимо скамеек, на которых пьяно орали и жеманно выпендривались, мимо важного старикана с палкой, который, как король по Версалю, шествовал здесь по главной аллее каждую полночь, дегустируя опытным взором из пудовых очков чужую продажную юность.
Мрачное средневековье довольно ловко манипулировало непростым психическим статусом выдающихся людей, то объявляя их бесноватыми, то причисляя за то же самое к лику святых (Жанна д’Арк — самый яркий пример).
Новое время обычно лишь бесстрастно констатировало или конфузливо вопрошало: «Увы, и почему гений и помешательство стоят так близко друг к другу?»
Отвечает он на это впрямую, не раз, с настойчивостью почти заклинания. Итак, еще раз: «Весь мир — одно целое, сообщающиеся сосуды. Чем сильнее где-то несчастье одних, тем сильнее и острее должны быть счастливы другие. И любить сильнее. Чтобы уравновесить этот мир, чтобы он не перевернулся, как лодка»
Ах, и сам-то Фрай нет-нет, но прильнет к этим милым корням своим, и в кармане всегда будет носить будущий этот лжец-вор-наркоман-шоумен-актер-модный-автор потрескавшуюся фотку дома родителей в Бутоне! Она, кстати, есть, в числе прочих изоматериалов, в книге, — вглядитесь в нее, мой читатель! Ностальгните и вы, — хотя бы по чужой безмятежности и родному, из детства, телесериалу о Ш. Холмсе и д. Ватсоне, — по той его серии, где они уже попадают в XX век
О, как мало знаем мы даже о ближайшем к нам прошлом этой страны! Например, все события войны на Корейском полуострове в начале 50-х в сознании западного, да и нашего человека вполне исчерпываются видеокадрами выступления Мерилин Монро перед американскими солдатами. А ведь тогда в этом конфликте Китай потерял около 1 миллиона солдат!
Что-то случилось с нами. Именно с нами – такими молодыми и веселыми еще несколько лет назад. Нам чего-то хотелось, мы к чему-то стремились, нам думалось, что таланта достаточно для того, чтоб выплыть из затхлого болотца усредненности. А потом начался цирк, подменивший то, что по сию пору принято по какой-то нелепости называть культурой
Маленький лучик - надежда тесна,
В нашей любви всё так скупо и странно.
С улицы сорвано платье тумана,
В луже затвердевает звезда.
Сердце болеет, как мелкий зверёк.
Вырванный лист, бледный сон, время таинств,
Выбор хорош - жизнью правит случайность -
Нервный, бессовестно юный божок.
Завяжут там, а тут не расплести, Здесь в дверь стучим, а отворяют где-то, И наши судьбы вшиты и продеты В переплетенья Млечного Пути. Что нам чужие ссоры и вендетты, Но там пальнут - а сердце здесь задето, Да так, что человека не спасти, И он, упав, лежит, зажав в горсти Пучок травы с другого края света, И шорох волн с неведомой планеты В его ушах предсмертно шелестит.
По утверждению автора, авалонские колдуны не могли использовать свои способности произвольным образом. Возможность колдовать активировалась только интенсивной и продолжительной физической болью, поэтому для достижения эффекта колдунов приходилось пытать. Автор с прямотой, способной шокировать современного читателя, описывает методы, разработанные медиками герцога и способные причинять сильную боль без фатального вреда для здоровья. Впрочем, так или иначе, средняя продолжительность жизни колдунов на службе герцога не превышала трех-пяти лет
Кому нужны твои очерки? Ты еще эссе напиши. Хочешь с голоду умирать – хоть повести строчи. Чем лучше получится – тем меньше денег заработаешь. Мы пишем для дебилов! Ты что – забыл? Наша миллионная аудитория – идиоты. Они хотят позитива!
Проходи туда, остывай, я сейчас, - показала она рукой в спальню. Большая кровать была уже разобрана, и он охотно забрался под одеяло – обсыхать. Лежал довольно долго, уже успел остыть и отдохнуть, когда Марина вошла в спальню, молча сняла халат и легла рядом. Приятный запах изысканных духов, и близость женского тела сразу заставили его забыть о недавнем купании. Теперь он думал только о ней.
Знаешь, я не уверен, а смогу ли работать на полях. Все-таки в возрасте я уже – сорок четыре года! Это ничего, - успокоила меня девушка. У нас один дед шестидесяти лет чудом получил визу, срок ее действия давно закончился, а он все работает! Говорит, что пока его не выставят, так и будет работать - доволен, словом! Мы вместе посмеялись над упорным дедом
Они еще долго лежали рядом, ему совсем не хотелось вставать, и девушка его не торопила, похоже, ей то же было хорошо с ним. Потом, поднявшись, она выключила лампу, открыла массивные шторы, и комната сразу приобрела обыденный и скучный вид. Одевшись и поцеловав ее на прощание, он вышел на улицу. Приходи еще! – сказала она напоследок. Он кивнул, но знал, что не придет
Пойдем туда, где золото намыло Рекой ветров степных - моей рекой, Туда где Острая легла могила, В полынь зарывшись мраморной щекой, Где души детских страхов обитают И кормят пса ладони черных плит, И воробьев непуганная стая, Забыв о мертвых, на черешне спит!