огонь здесь иной, он зависит от солнца, оно
почти смертоносно, но все же еще животворно.
Но лето уж близится, Герман. Уже решено
кто первым сорвется, или окажется сорван.
Последние дни проведем мы в тяжелом меду.
Глаза потеряют свой цвет и найдут свой оттенок.
Потом я уйду. А ты думал останусь? Уйду.
Поскольку уже не сумею отбрасывать тени.
Настоящая поэзия начинается тогда, когда поэт перестает ощущать сдерживающие его условности формы, метрики, традиции вкусов, то есть, когда сбросив с себя все навязанное ему извне, чужие, заштампованное, он вдруг в один счастливый миг делается самим собой: вот он - совершенно новый, неповторимый, дерзкий, и вот перед ним его свободно выбранная тема, его свободная мысль - и между ними нет никаких преград, их ничто не разделяет, не тормозит их взаимовлияния и не препятствует полному, самобытному воплощению идеи в слове.
Ночью меня разбудил мощный звук. Это ревел лев. Рык был низким и прерывался старческим кашлем. От его величественных обертонов вибрировали стёкла. Мне стало страшно. Казалось, что лев совсем рядом. Я глянул на бабушку. Она продолжала мирно спать. Я впал в панику, когда вой, страдальческий и трагический, вдруг поднялся до высочайшей ноты, из-за чего ещё сильнее застучали стёкла, и оборвался. Наступила тишина.
Потом прошел долгий июльский вечер, совершенно мной не замеченный. Уже когда наступила ночь, когда стало всерьез темно, я стоял один на террасе возле круглого старого стола, покрытого белесоватой во тьме клеенкой. Часть столешницы ближе к окнам светилась каким-то лунным, отраженным, таинственным и одновременно растерянным полусветом, все время менявшимся и дрожавшим от теней листвы. Во дворе дома над сараем горел фонарь, рассеивая тьму и мешая спать еще жаркому от дневного зноя малиннику.
От земли ненаглядной к зиме оставалось всего лишь на треть
Занесенный доверху погост да белесых холмов полоса
И казалось рукою подать и так долго хотелось смотреть
Как приблизившись вдруг навсегда воцарялись светясь небеса
БРАНДТ. Шаман, за твоим бормотаньем - пустота…
ВИРУС (резко). Это вокруг меня бездна! Космический мрак и холод, кишащий мелкой мразью, недоносками… Где герои?! Лишь схватка с ними омолаживает, бередит кровь, придает смысл деянию. О, Лотар, не разочаруй меня!
БРАНДТ. Уши закладывает от ваших причитаний! В них завистливая немощь провинциального паяца. Недотягиваете даже до репетиции, а тужитесь сорвать лавры премьера!
ТРОИЦКИЙ. Эх, куда подевались поэтические гормоны?! Мне не до рифм - скажу прозой. Лана, прочь с этого торжища тщеславия! Вперед, туда, где ценят страсть! Орест, мобильник! (Вырывает телефон у Ореста. Набирает номер. В трубку.) Да, Дормидонт... я нашелся. Заждались, говорите? Буду сей момент и не один... я искрюсь вдохновением!
То, что Россия вскоре исчезнет с географической карты, не было ясно лишь придурочным патриотам, которые, как водится, и должны были ее вконец извести, затеяв войну с китайцами и с англичанами разом. Какие племена придут на выморочное место, его не интересовало. Кто бы это ни был, они в любом случае возьмут русский язык в качестве мифа, переконнотировав несусветным образом, как это сделали со своими предшественниками древние греки. Пушкин станет кем- то вроде похабного громовержца, портящего девок и коров в своей усадьбе Болдино-на-Мойке, Бродский - свергнутым на землю Сатанаилом, а Исаак Левитан вкупе с Антоном Чеховым - основателями дзенского направления "грязь и поле".
- Второй раз я встретил её через несколько лет, в зоопарке, где прогуливался после лекций. Она была в кругу семьи, с мужем и мальчиком. Они были такие ухоженные и такие счастливые. Помню, они шли от клеток с тиграми, и отец сыну с превеликим трудом произносил на грузинском название поэмы «Витязь в тигровой шкуре». Так трудно это ему давалось, что он выговаривал фразу очень громко. А она оглянулась вокруг с несколько виноватой весёлостью и перехватила мой взгляд...
Дрянным угощают вином
В иерусалимских тавернах!
На всадника с алым крестом
Наехали десять неверных.
А жизнь так похожа на сон...
Был всадник в бою беспримерном
Десятым неверным сражен,
Устав на девятом неверном.
И был день, и шёл снег, и пересекали кварталы грунтованной вертикали
города Алексей и Дина. По 38-й и 39-й, Мэдисон, Шестой, Седьмой и Бродвею.
Заглядывали в Санкт-Петербургские витрины многоэтажного "Сакса", улыбались
хвое, горнам, туристам и любителям катания на коньках в Рокфеллеровском
Центре. И покупали там робот-пылесос (должен быть доставлен по почте).
И целовались.
Некоторые заявляют, что Даен не читаем. Смею уверить, читаем. Другое дело,
что его лирика не для всех. Само ее строение таково, что отсекает "чужих".
Чужих не в смысле, скажем, "плохих", чужих в смысле эстетических, жизненных
(смысложизненных) и даже политических установок. И это нормально. Поэт имеет
право сознательно или даже не сознательно очерчивать СВОЮ СРЕДУ ОБЩЕНИЯ
художественными средствами. Что Даен и делает вольно или невольно. Другое
дело, что при таком подходе поэт сам может попасть в ловушку.
Надо раньше вставать. Эдак, в 6:30. Делать зарядку, бегать.
В душе включать только xолодную воду.
Физика тела, математика мозга, развитие речи души.
Ложиться в 22:30, предварительно посмотрев новости. Купить спортивную обувь!
"Бывшая ленинградка..."
- Не знал, что ленинградцы бывают бывшими.
"...30 лет, разведена, с дурными привычками. Обладаю..."
- Обладает, бля!
"...приятной внешностью. В стране 5 лет. Работаю... Познакомлюсь..."
Иногда и в фэнтезийной литературе встречаются дельные мысли. Так, читая
как-то повесть о борцах (или как их назвать?) с драконами, набрела на такую
фразу: "Узнать дракона, значит, - полюбить дракона". Переформулируем, как
говорят математики. И получим следующее: узнать поэта, значит, - полюбить
поэта.
А как это - узнать? А если от этого узнавания наоборот, возненавидишь?
Спорный тезис. Однако, гипотезы гипотезами, а опыт (мой) пока только
положительный. Хоть и много тут отдано случаю. Ну вот, об одном таком случае
я и собираюсь поведать.
# Седьмая Вода Составители и попечители раздела: Masha и Ирина Дедюхова
СОБИРАТЕЛЬ ЧЕМОДАНОВ.
- Закройте глаза и представьте такую картину, – сказал Упендра. – Низкие своды чемоданов, едва уловимое колыхание воды, медленно удаляющаяся лодка, а в лодке – он, одинокий странник. И в это время с экрана звучит примерно такая музыка.
Он привязал гармошку и тихонько наиграл отрывок из своей любимой мелодии.
- Ты не поверишь, - сказал он, обращаясь к Дмитрию Васильевичу, - но я сам чуть не заплакал, когда сочинял этот эпизод. И даже она, – он указал на Марину, – чуть не заплакала вместе со мной.
Недоволен. Страдаю. Хожу к Васе. Пью, философствую, жалуюсь. А с Зиной – не только васиной, не только о Платоне. Сыночек у нас, Колечка, родная кровиночка.
Но эпикурействую, серею в массе, не подходит мне. Развиваюсь без роста. Значительный для обезьянообразного человека временной миг вселенной – от чуба до лысины. Решил оппозиционировать, и не к одной действующей, а и ко всем противостоящим.
Уютненько. Место, правда, маловато и кости валяются. А спать где, на шкурах?
– Господин, мне раздеваться? – мда, и чего с ней делать?
– Так на тебе и так из одежды одна набедренная повязка. А тебе есть где спать если не здесь?
– На улице разве что, но я солнца боюсь.
– Ладно, рядом ложись, только не хулигань.
Тесно. Как не устраивайся, все равно соприкасаемся. А на ощупь женщина и есть женщина.
Южнорусская школа воспроизвела не только букву, но и дух средиземноморского искусства. Основой ее художественного мышления является мистерия, игровое начало, карнавал. То, что происходит в "Одесских рассказах" и "Конармии" Бабеля, в "Интервенции" Л. Славина, в "южнорусских" новеллах Паустовского, в ранних стихах Светлова и самого Багрицкого, перенасыщено выдумкой, романтической гиперболой, восклицательными знаками и суффиксами превосходной степени. Все они были, по меткому замечанию Дана Дорфмана, вдохновенными вралями, баронами Мюнхаузенами в противовес унылому писательскому Северу
# New Avenue. Материалы сборника "Южный город" предоставлены составителем - Павлом Мацкевичем (Одесса)
ПСИХОЛОГИЯ ТВОРЧЕСТВА И ЮЖНОРУССКАЯ ШКОЛА
Никто и ничего не может изменить в творческом наследии Одессы. Нить творчества непрерывна и иначе просто не может быть, покуда Одесса остается Одессой. И выход сборника (первого из серии) "Южный город" - как раз и напоминает о неисчерпаемости творческого потенциала города.
Под конец мы прибыли почти в то же место, где ходили на "прорыв" - к Вязьме. Здесь сборный пункт нас прямо-таки оглушил и ошеломил ужасами лагерной жизни. Ещё за несколько сотен метров со стороны лагеря стали доноситься какие-то выкрики и тревожный шум и гам. По мере приближения к лагерю, выкрики всё отчётливей стали превращаться в злобную, несусветную матерщину. По временам слышались звуки ударов, стоны. Так, оказывается, проводилась регистрация пленных.
В атмосфере смертельной ненависти и непрерывной борьбы за власть в собственной семье, испытывая постоянные угрозы, переходящие в прямые интервенции со стороны соседей, только действительно великие личности, такие, как Болеслав Храбрый, из династии Пястов, Великий князь Польши, добившийся королевской короны и ставший грозой сопредельных стран, могли обеспечить своему государству, а вместе с ним и себе, достойное уважения место в европейской истории.
Герб - не икона, но природа его во многом схожа с природой иконы: она иконична, канонична, символична, онтологична, т.е. создание ее требует экологии души и онтологичного подхода, она должна нести Свет, иначе это не символика, а просто опознавательный знак. Герб, как и икона, не является предметом поклонения, но почитания и напоминания не только о достижениях, являющихся предметом Гордости, но и о высших идеалах, заложенных в символе и несущих Надежду.
Великий русский физиолог И.П. Павлов выделял среди базовых принципов рефлекторной деятельности мозга рефлекс "что такое?" - поисковый, познавательный, т.е. интерес человека к жизни. Он есть у каждого человека, но у некоторых лиц он достигает способности анализировать мир вне и внутри себя на уровне высокой степени абстрактности.
[читать] - Константин Васильев, Анатолий Гоженко (c)
ТАЙНА НЕУДАВШЕГОСЯ ОБСТРЕЛА ОДЕССЫ И ДАРДАНЕЛЛЬСКАЯ ОПЕРАЦИЯ В 1915 г.
Это произошло 29 октября 1914 г., когда Турция вступила в войну. 3 апреля 1915 г. почти произошёл второй боевой эпизод в жизни Одессы 1914-1917 гг. В итоге этого несостоявшегося эпизода турецкий флот лишился одного из своих крейсеров, а русский затем пополнился этим же крейсером.
Когда родилась эта традиция, еще можно установить; во всяком случае, моя мама, заканчивавшая среднюю школу в 1939 году, утверждала, что именно тогда выпускники одесских школ впервые собрались на Приморском бульваре у памятника Дюку, чтобы получить от него темы выпускных школьных сочинений.
Мы эти слова легко произносим, начиная с пятилетнего возраста, а последние два, старшее поколение, воспитанное на первоисточниках, часто бормочет во сне. Англичанин же умеющий произносить эти три слова может считать себя обеспеченным до конца жизни. В тех случаях как когда их надо будет произнести его будут вызывать при вполне приличной почасовой оплате...
Над нашим столиком висела картина, изображающая выход Афродиты из пены морской. На берегу был изображен кентавр, который сладострастно смотрел на Афродиту. Чуть поодаль стоял сатир и сладострастно смотрел на кентавра.
Один раз он навестил меня в детском саду, где я работала ночным сторожем, чтобы уложить его спать, понадобилось 8 матрацев, 6 подушек и 12 пододеяльников (хотя обычному – человеку хватало и 4). Именно ему пришла в голову богатая идея варить глинтвейн в новеньких детских горшках, которыми была забита моя подсобка. Когда вино кончилось, он грел в этих горшках пиво со взбитым яичным белком и перцем.
И ведь что характерно, мне еще никогда, ну вот просто ни разу не привелось видеть, чтобы хоть немного смущенный автор высказался против бурных славословий. Что мол, ребята. Спасибо, мол, конешно душевное, но это вы уж перегибаете. Может, я и талант, может даже гений, но как-то это нескромно. Подождите писать гневное письмо в Нобелевский комитет. Может быть, вы просто не очень в стихах разбираетесь?...
- Вы может быть ущемлены в средствах, любезный Игорь Николаевич? - И Изабелла Марковна пронзила собеседника острым как шило взглядом. - Так вы прямо и скажите, "mon ange", а не юлите, как ханукальный савивон.
Игорь Николаевич обомлел и почувствовал, как краснеют его ярко-желтые носки. Он знал цену этому взгляду.